После отражения неприятеля первой заботой казаков стала починка стругов. Когда флотилия Ермака впервые бросила якоря под Кашлыком, и ней было до 30 судов. С тех пор на берегу под кручей образовалось целое кладбище брошенных ладей. К концу третьего года пребывания Ермака в Сибири весь его отряд мог свободно разместиться на 78 стругах.
Казаки отобрали несколько самых прочных судов и с помощью досок, снятых с других кораблей, быстро починили их. Работали дружно, артелями. Но работа не так спорилась, как прежде. Люди едва начинали приходить в себя после неслыханных трудностей зимы и голодного осадного времени.
Законопатив и просмолив борта, казаки спустили струги на воду. Отряд готов был к новым битвам.
Вскоре Ермак предпринял свой последний поход. Поводом к выступлению послужило то, что в Кашлык приехали "вестники" от бухарцев торговых людей. Бухарцы жаловались Ермаку, "что их Кучум не пропускает в Сибирь". Поход на выручку к бухарцам завершился катастрофой.
Выступление Ермака на первый взгляд казалось авантюрой, безрассудно рискованным предприятием. Казакам надо было провести в Кашлыке считанные недели, чтобы дождаться подкреплений. Однако они не располагали точными сведениями о движении воевод и принуждены были рассчитывать исключительно на свои силы. Если бы казаки боялись риска, они никогда бы не добились победы.
Ожидая подкреплений из Москвы, Ермак все чаше задумывался над тем, как собрать продовольствие, чтобы прокормить московских ратных людей.
Весть о задержке бухарцев встревожила атамана. После двух лет, проведенных за Уралом, казаки уяснили себе роль бухарских купцов в жизни Сибирского царства. Бухарцами называли всех выходцев из Средней Азии, в их руках находилась почти вся торговля Сибири.
Среднеазиатские караваны доставляли в Сибирь лес, сушеные [131] фрукты, ткани и другие товары. Казаки не жалели усилий чтобы выручить бухарских купцов.
Карачи явно переоценил свои силы, когда задумал уничтожить русских в Кашлыке с помощью своих воинов. Неудача побудила его искать примирения с Кучумом и его сыновьями.
Исходным пунктом нового наступления ордынцев должно было стать Бегишево городище, располагавшееся на Иртыше сравнительно недалеко от Кашлыка. Туда отступали карачинцы, на помощь к которым прибыли "сборные татары".
Отразив Карачу, Ермак не мог надеяться на то, что враги откажутся от новых попыток разделаться с ним. Оставаясь в Кашлыке казаки могли в любой момент вновь оказаться в кольце блокады. Вот почему они предпочли обороне наступление. Их флотилия появилась на верхнем Иртыше еще до того, как Кучум и Карача успели завершить сосредоточение своих сил в; Бегишеве.
Казаки помнили, что Ермак проделал свой последний поход "с невеликою дружиной", "не со многими людьми". Семен Ремезов поначалу считал, что с атаманом было всего 50 человек. В кунгурских казах он нашел другие сведения, из которых следовало, что с Ермаком было 300 бойцов. Обе цифры, по-видимому, недостоверны. В последнем походе казачий отряд насчитывал немногим более 100 бойцов.
Появление казачьих стругов на верхнем Иртыше явилось полной неожиданностью для Кучума. Престарелый хан воспрял духом когда узнал о голоде в отряде Ермака. Он никак не предполагал что сотня ослабленных недоеданием казаков осмелится вновь бросить ему вызов.
Тобольские ветераны помнили, что во время последнего своего плавания они достигли Вагая в ста верстах от Кашлыка. Их показания отразились в синодике ермаковым казакам и в ранних тобольских летописях.
Судя же по кунгурским "сказам", казаки будто бы ходили далеко за Вагай. Ремезов старательно собрал предания старины. Поэтому в его записи "сказов" факты и легенды неразделимы. Кунгурские "сказы" сохранили яркие зарисовки, достоверность которых не поддается проверке.
По "сказам", казаки плыли по Иртышу, не встречая сопротивления. Волости выражали им покорность во всем. Но вскоре положение переменилось. Южные пределы Сибирского ханства от Кашлыка вверх по Иртышу до Барабы оставались главным прибежищем Кучума. То были наиболее заселенные территории Западной Сибири. Кроме татар тут было небольшое число "бухарцев" выходцев из Средней Азии.
После "малого" боя отряд Ермака прибыл в Каурдак жители которого успели спрятаться в темном ельнике и болотах. Из Каурдака ермаковцы попали в волости, некогда принадлежавшие ханскому роду Саргачиков. Тут они взяли в плен старосту и "смирили" след за тем казаки попали во владения князька Елыгая Прослышав, что Ермак не причиняет вреда покорным, тот поднес дары и ясак.[132]
По преданию, Елыгай задумал породниться с предводителем" казаков. Он привел к атаману "в честь и в дар" свою юную прекрасную дочь. Однако Ермак отклонил "дар" и запретил своим людям прикасаться к прекрасной девице из "рода ханска" Саргачиков. У впадения в Иртыш реки Ишима лежала местность Ишим-томак, некогда принадлежавшая тем же Саргачикам. Там произошла ночная стычка. С обеих сторон бойцы дрались врукопашную: "яко не оружием, но руками, (дрались) кто кою может". В этом "великом бою" отряд потерял пять человек убитыми. Одно из двух: либо казаки подверглись внезапному нападению, либо у них кончился порох. Последнее вполне вероятно. Ермак выступил на Вагай, имея ограниченные цели, и у него не было необходимости брать с собой большие запасы пороха и свинца. Пробиваясь к верховьям Иртыша, его отряд, однако, оказался втянутым в затяжные бои.
Запись о стычке на Ишиме не оставляет сомнения в том, что в своем описании экспедиции Ермака Семен Ремезов следовал фольклорной традиции. Спустя 100 лет после гибели Ермака татары с Ишим-томака пели древнюю песню о побиении пяти казаков.
В своем стремительном движении отряд Ермака достиг юго-восточных пределов Сибирского ханства. Надежно прикрытое с северо-запада Уральским хребтом, это "царство" не имело сильных крепостей на Тагиле, Туре и Оби. Юго-восточные степные границы были открыты для нападения степных кочевников, и тут сибирским ханам приходилось вести постоянные войны с соседними ордами. На степном рубеже располагалась крепость Кулары, "опасной крайной кучумовской (городок) от (со стороны) калмык". На всем верхнем Иртыше не было другого такого же укрепленного городка. Казаки сами убедились в этом.
Урочише Кулары служило центром Тав-Отузской волости. Если в Саргачской волости к началу XVII в. числилось примерно 290 татар, то в Тав-Отузской - около 350.
Пять дней отряд Ермака безуспешно штурмовал урочище Кулары, располагавшее превосходными естественными укреплениями. Не добившись цели, Ермак отдал приказ двигаться дальше. "Назад, де, воротяся, приберем!" - сказал он при этом, чтобы ободрить свое поредевшее войско.
Ожидая подкреплений из России, Ермак не ставил целью закрепиться в южных пределах Сибирского ханства.
Вскоре Ермак прибыл на Шиш-реку в Туралннскую волость. Тут проходили последние рубежи Сибирского "царства". После поражения Карачи его воины в большом числе отступили сюда. Найдя беженцев в бедственном положении, Ермак приказал не обижать их: "видеша всех, яко зело скудные, и нечем не вредиша им".
С Шиш-реки казаки повернули назад и, пройдя мимо Кулар, стали возвращаться к Кашлыку, "прогребаючи все городки и волости". Однако им не суждено было благополучно закончить поход.
Неудачи под Куларами имели роковые последствия. Против пики Ермака воспрянули духом и предприняли попытку уничтожить [133] отряд Ермака. Карача с оставшимися у него поймами задумал устроить казакам западню. Кучум, державшийся подальше от Иртыша, присоединился к нему.
Чтобы задержать казаков, татары расставили на пути следования Ермака своих людей, которые в один голос показывали, что видели бухарцев в верховьях Вагая. Хитрость вполне удалась Кучуму. Отряд Ермака повернул с Иртыша на Вагай.
Фольклор - не слишком надежный источник, чтобы служить основой для достоверного исторического повествования. Но все же можно заметить, что все сибирские летописи и предания совпадают в двух решающих моментах. Ермак отправился вверх по Иртышу, чтобы выручить бухарский караван. Свой последний лагерь он разбил близ устья Вагая.
Левый приток Иртыша Вагай имеет протяженность в 250 км, его ширина - от 40 до 80 метров. Летом река мелеет и ее глубина составляет в среднем от полутора до двух метров.
Со слов участников похода дьяк С. Есипов записал, что казаки, занятые поисками бухарцев, поднялись по Вагаю до Атбаша. Татарское урочище Атбаш стояло на торговом пути, который вел с юга из Ишима через Вагай на Кашлык. С одной стороны к урочищу вплотную подходили густые леса, с другой непроходимые болота, простиравшиеся верст на 80 вдоль Вагая.
Кунгурские "сказы" сохранили некоторые подробности плавания флотилии по Вагаю. Казаки "в трудности" поднялись вверх по течению реки, никого не нашли там и к вечеру вернулись к устью.
Где-то вблизи устья Вагая Ермак разбил свой последний лагерь.
На Иртыше казакам легче было ускользнуть от врага, нежели на мелководном Вагае. Потому они и решили остановиться на ночлег на иртышском берегу. Местность близ Вагая была им хорошо известная. Именно здесь они пленили год назад царевича Маметкула. "Остров" на Вагайской луке как две капли воды походил на Карачин остров в излучине Тобола, где казаки провели две зимы. "Перекопь" преграждала путь тем, кто попытался бы проникнуть на "остров" со стороны суши.
Казакам пришлось идти на веслах против течения много часов. К вечеру люди устали до изнеможения. Была непогода, и Ермак приказал причалить к берегу.
Отряд остановился на ночлег на острове за Перекопью.
К полуночи разразилась буря. Во тьме не видно были ни зги. Шум ливня заглушал любые звуки.
Ермак не позаботился о том, чтобы окружить лагерь часовыми. Он и не подозревал, что люди Кучума давно следят за каждым его шагом.
Татары устроили засаду менее чем в двух верстах от "острова". Страшась казацких сабель, хан расположил своих воинов "в темном диком суземье - дремучем лесу, при речке, вельми топкой".
Летописцы сочинили немало небылиц по поводу последнего ночного боя. Хан Кучум долго колебался, прежде чем отважился помериться силами с Ермаком. В его войске будто бы был смертник, осужденный [134] на казнь. Иго-то хан и послал на разведку в казачин лагерь. Смертник прокрался за перекоп и сумел украсть у спящих пищаль.
Позднее летописцы украсили этот рассказ новыми впечатляющими деталями. Кучум будто бы дважды посылал смертника в казацкий лагерь и отдал приказ о нападении лишь после того, как лазутчик стащил у спящих три пищали и три вязня. (Вязнями называли ремни, на которых держалось оружие.)
На самом деле не мифический смертник, а тьма и непогода позволили татарам осуществить внезапное нападение па ермаковцев.
С историей последнего боя на Иртыше связано одно из тех открытий, которые мгновенно меняют все привычные представления. Любое повествование о Сибирской экспедиции завершается картиной полной гибели отряда Ермака.
Кучум, презренный царь Сибири,
Прокрался тайною тропой,
И пала грозная в бою,
Не обнажив меча, дружина.
Привычное представление заколебалось после того, как историки нашли в архивах древний список синодика. Тщательное сопоставление вновь найденного текста с полдней летописной копией обнаружило обстоятельство, казавшееся почти невероятным.
Древний синодик был составлен в то время, когда тобольские ветераны прилежно записали свои "речи" воспоминания на архиепископском дворе. Дьяки Киприана переписали "речи", придав им форму поминальной записи. В составе поминальной книги первой половины XVII века синодик сохранился до наших дней. О чем же поведали участники последнего боя?
"И подсмотреша нечестивыя (воины Кучума) и нападоша на станы их (казаков) нощию, и (казаки) ужаснушася от нечестивых и в бегство приложишася, а иным (суждено было остаться) на станах побитым и (так) кровь свою пролита Яков, Роман, Петра два, Михаил, Иван и Ермак".
Казакам пришлось пережить в Сибири немало отчаянных и трагических моментов. Но гибель предводителя навсегда осталась для них самым тяжким и мучительным воспоминанием. Об этом эпизоде они говорили мало и неохотно. Что бы то ни было, ветераны изложили историю последнего боя кратко, но с полной правдивостью и откровенностью. Разбуженные среди ночи, они бежали на стругах прочь, а их предводитель с немногими соратниками остался лежать на берегу.
Когда архиепископский книжник взялся за составление летописи, его не удовлетворил бесхитростный рассказ ветеранов. Выходило так, что казаки, подвергшись нападению Кучума, бросились к стругам, груженным добычей, и бросили на берегу своего вождя. Летописец взялся придать рассказу более благопристойный вид. Очинив перо, он старательно вымарал из синодика все сведения о бегстве казаков и записал свою версию того, что произошло:
"Поганые же подсмотриша их (казаков) и папа лота на станы [135] их нощию, ...и там все (казаки) избиены быша. И на том деле убиенным Ермаку еже изволи им бог живот скончати, вечная память большая и возглас большой".
При составлении летописи книжник повторил сведения из исправленного синодика: "прииде на воинов смерть и тако живота своего гознуша, убиени быша". Но надо было объяснить, как весть о разгроме попала к тем, кто вернулся на Русь. Для этого летописец вставил в свой текст не совсем к месту фразу о том, что все ермаковцы погибли, "токмо един казак утече". От спасшегося узнали обо тем казаки, будто бы оставшиеся в Кашлыке.
Выдумку тобольского книжника повторили все последующие сибирские летописцы, а также и Семен Ремезов.
В последнем походе с Ермаком была сотня казаков. Из похода вернулось 90. Именно эта цифра фигурирует в документах из "архива" Ермака. В ночной стычке отряд потерял немного человек.
Никто не мог знать в точности, что произошло на Вагайской луке в ту ночь, когда разыгралась буря. Ясно лишь одно. Если бы казаки поддались панике, разгром и истребление отряда были бы неизбежны. Этого не произошло. Коль скоро почти вся сотня в обстановке внезапного ночного нападения смогла погрузиться на суда и сняться с якоря, из этого следует, что отряд отступил, сохранив порядок.
Жизнь, полная риска и опасностей, приучила казаков к осторожности. Подозрения насчет их беспечности беспочвенны. Свои "пологи" казаки ставили подле борта корабля. У каждого бойца был свой кормчий и свое место на струге. Едва начался ночной переполох, казаки в мгновение ока оказались на своих судах.
В то время, как архиепископские дьяки взялись за составление летописи, в Тобольске жили не только старые ермаковцы, но и воины, некогда сражавшиеся на стороне Кучума. Их воспоминания о последних минутах Ермака так заинтересовали летописца, что он включил их "сказку" в текст своего сочинения. Строгановский придворный историограф переписал эту "сказку" из ранней летописи в неизменном виде:
"Впоследствии же некие от язык (местных татар) глаголют о том, яко воспрянул тут храбрый ваш воин Ермак от сна и увидел дружину свою, от нас (татар) побиваему... и побежал в струг и не мог добраться до своих, понеже те были уже в дальнем расстоянии, и тут ввергся в реку и утопе".
Нападавшие на лагерь мало что успели разглядеть в темноте, но все же они знали несколько больше, чем казаки. Так, они определенно знали, что раненый Ермак утонул в Иртыше, а не остался среди побитых на берегу. Бывшие воины Кучума не забыли также того, как русские струги исчезли в ночной мгле и они ничего не могли поделать, чтобы остановить их.
Люди Кучума понимали, что казаки Ермака окажутся в их руках, едва будут захвачены их струги. Для казаков единственная возможность избежать поголовного истребления состояла в том, чтобы погрузиться в свои струги и как можно скорее отчалить от [136] берега. Командирский струг отчалил от берега последним. Прикрывая отступление отряда, Ермак отбивался от наседавших врагов, пока не был ранен и не свалился в воду.
Подробности насчет того, что Ермака увлекли на дно два тяжелых панциря - подарок царя, носят легендарный характер. Даже в дни походов воины надевали тяжелые панцири лишь перед боем. Никогда никто из них не спал в доспехах. Во время ночной тревоги у Ермака едва ли было время облачиться даже в один доспех.
Если предположить, что Ермак успел набросить на себя кольчугу, то все же это не был царский доспех, потому что Иван IV никогда не дарил ему панциря.
Поколение Ермака явилось на свет лишь через полвека после того, как русский народ сбросил власть золотоордынских ханов. Для этого поколения борьба с Ордой не была далеким прошлым. Современники Ермака и он сам видели Москву, дотла сожженную ханами. Набеги ордынских феодалов, пленение тысяч мирных жителей были для казаков впечатлением повседневной жизни. В борьбе с ордынцами прошла вся жизнь Ермака.
Заняв столицу Кучума, вольные казаки могли вернуться на Русь, обремененные богатой добычей. Но не такими были Ермак и его товарищи. Казачий круг постановил присоединить разгромленную Кучумову орду к России. Решение круга казаки осуществили ценой своей жизни.
Семен Ремезов первым попытался нарисовать портрет удалого атамана: "бе бо вельми мужествен и разумен, и человечен, и зрачен, и всякой мудрости доволен, плосколиц, черн брадою и власами кудряв, возраст (роет) средний и плоек, плечист".
Три года малочисленная дружина не знала поражений перед лицом многочисленных неприятелей Враги, наседавшие со всех сторон, суровые морозы, голод и невыносимые лишения - ничто не могло сломить волю казаков к победе.
В последней ночной стычке поредевший отряд понес небольшие потери, но лишился испытанного вождя. Смерть Ермака означала конец экспедиции.
http://www.zw-observer.narod.ru
